Да, почему-то мне очень хотелось встретиться с Урара. Хотя я видела ее
всего один раз, мне хотелось с ней встретиться. Ее выражение лица... У
меня тогда чуть сердце не остановилось. Только что ласково улыбалась, а
когда осталась одна, то будто "дьявол, принявший человеческое обличье,
вдруг стал упрекать себя: всё, хватит расслабляться, ничему больше не
доверяй". Такое вряд ли забудешь. Мне показалось, что мои страдания и
горести не идут с этим ни в какое сравнение. Это давало надежду на то,
что, может быть, у меня еще есть что-то впереди.
На большом перекрестке нам с Хиираги стало неуютно. Здесь произошла
авария. И сейчас движение было оживленным. Мы остановились на красный
свет.
– А где привидения? – засмеялся Хиираги, но в глазах его совсем не
было смеха.
– Так и думала, что это скажешь, – попыталась улыбнуться я.
Лучи фар перекрещивались, световые потоки поворачивали к нам. Светофор
ярко мигал во тьме. Здесь умер Хитоси. Я замерла. Там, где умер любимый
человек, время остановилось навечно. Люди молятся о том, чтобы удалось
оказаться в том месте, чтобы им передались те же страдания. Часто во время
экскурсии в какой-нибудь замок говорят: столько-то лет тому назад здесь
ходил такой-то – это история, которую ощущаешь собственным телом. Всякий
раз, когда я раньше слышала подобное, я думала: что за ерунда? Но теперь
по-другому. Мне кажется, я понимаю.
Этот перекресток, эти оттенки вечера, ряды зданий и магазинов –
последнее, что видел Хитоси. И всё это было не так давно.
Ему было страшно? Вспомнил ли он меня хотя бы на мгновение? Светила ли
так же, как сейчас, высоко в небе луна?
– Зеленый.
Я задумчиво смотрела на луну, так что Хиираги пришлось даже потрясти
меня за плечо. Прохладно-белый нерезкий свет был необычайно красив –
совсем как жемчуг.
– Ну и вкуснятина, – сказала я. Мы сидели за стойкой нового,
пахнущего деревом ресторанчика и ели какиагэдон, вкусный настолько, что
заставлял вспомнить, каким бывает аппетит.
– Видишь? – сказал Хиираги.
– Так вкусно – прямо думаешь: хорошо, что удалось дожить до этого,
– сказала я. От моих похвал официант за стойкой даже засмущался.
– Я же говорил! Я был уверен, что ты так скажешь. У тебя правильное
чутье. Я так рад, что тебе понравилось. – Он выпалил всё это на одном
дыхании, рассмеялся и пошел заказывать то же самое для матери.
Я упрямая. Да и нет другого выхода – только жить дальше, хотя эта
мгла пока еще тянет за ноги. Так я думала, смотря на какиагэдон перед
собой. А еще мне хотелось, чтобы этот мальчик скорее научился бы снова
смеяться – как сейчас, не надевая девчоночью форму-матроску.
Полдень. Вдруг зазвонил телефон.
Я простудилась, прекратила бегать по утрам и в полудреме лежала в
кровати. Звонки настойчиво врывались в слегка воспаленное сознание, и я
вяло поднялась. Никого из домашних, похоже, не было, и мне ничего больше
не оставалось – только плестись в коридор и брать трубку.
– Да.
– Алло. Сацуки-сан дома? – Незнакомый женский голос назвал мое имя.
– Я слушаю, – ответила я, недоумевая.
– А это я, – сказала женщина, на том конце провода. – Я, Урара.
