Страница: 6/8
Возвратившись в каморку, Ресаку молча расстелил свой единственный
матрас.
- Подушку возьмешь себе, - сказал он сестре. Хидэ промолчала, увидев
одну постель, только заметила:
- А как же ты без подушки? Он засмеялся:
- Ладно уж. Пусть хоть подушка у тебя будет настоящая. Из деревни
привез. Набита гречишными обсевками!
По правде говоря, хозяйка предложила ему постель для Хидэ, но он
отказался: чего там, на одной уместимся. Он стеснялся обременять хозяев
присутствием своей сестры. Подумал: хватит и одной постели. В деревне они
спали с сестрой на одном матрасе. Так повелось с детства, и он к этому
привык.
Однако в тот вечер, увидев Хидэ в рубашке и трусах, он невольно отвел
глаза. Хидэ как-то незаметно для него выросла в настоящую девушку: налилась
грудь, оформились бедра, стали упругими икры. Они лежали на спине рядом, и
им было неловко касаться друг друга. Ресаку чувствовал себя не совсем в
своей тарелке. И, засмеявшись, спросил:
- Ну как, не свалишься с матраса?
- Нет, а ты?
- Не беспокойся...
От свежевымытого тела Хидэ исходил незнакомый сладковатый запах,
щекочущий ноздри. Он старался не задевать ее, но невольно касался и чувство-
вал, что кожа ее была горячей, гладкой и нежной.
- Пожалуй, вот так лучше будет, удобнее, - пробормотал он себе под нос,
повернулся к ней спиной и вздохнул. Они помолчали.
- А ты не хотел бы жениться, братец? - спросила Хидэ. Голос был
смеющийся, но даже на шутливый вопрос Хидэ отвечать не хотелось.
- Когда-нибудь женюсь, - сказал он.
- Когда же?
- Не знаю. Не скоро, видно, раз не знаю. Я ведь еще ученик. Пока об
этом не задумывался.
Хидэ молчала. Не потому, что ей нечего было сказать. Просто она не
могла открыть брату то, о чем кричала ее душа.
- А к тебе многие, наверно, сватаются, - заметил он в свою очередь
просто так, без всякого умысла. Хидэ помолчала, потом сказала:
- Все больше мужчины за сорок.
Теперь была его очередь молчать. О чем тут спрашивать? Ему, уроженцу
деревни, и так все было ясно. Раз сватаются женихи за сорок, значит, во всех
деревнях окрест не осталось ни одного холостяка моложе. Зато полным-полно
мужчин на пятом десятке, все еще не обзаведшихся семьями. Это были взрослые
мужчины, младшие братья и сестры которых уехали работать в город. Ресаку и
сам был одним из них, и не ему было утешать Хидэ, потому что он отказался бы
вернуться в деревню, даже будь у него старший брат и вдруг умри. Ему стало
трудно дышать.
- Давай завтра походим по городу, - переменил он тему разговора. -
Куплю тебе что-нибудь. Чего бы ты хотела?
- Что-нибудь из одежды, - охотно сказала Хидэ, и Ресаку вздохнул с
облегчением, радуясь ее простодушию.
- Кимоно?
- Нет, европейскую одежду. Но платья не надо. Я их не носила. Блузку
или юбку...
