Страница: 7/14
- - -
В эти дни как обычно ученые монахи собрались для беседы о догматах
вероучения Сингон, они толковали государю различие заповедей, изложенных
в святых сутрах. Настоятель тоже приехал во дворец на несколько дней.
Когда толкование священных текстов, пояснений к ним и обрядов
закончилось, устроили приличествующий случаю скромный пир. Я
прислуживала государю во время трапезы.
- Итак, если вникнуть поглубже в священные книги, становится
очевидным, что любовная связь между мужчиной и женщиной не содержит в
себе греха, - сказал государь. - Любовный союз мы наследуем еще из
прошлых наших существований, избежать его невозможно, человек не в силах
справиться с могуществом страсти... В древности тоже не раз такое
случалось... Праведный Дзёдо, влюбившись в женщину из земли Митиноку,
пытался убить ее, но не смог и, не устояв пред соблазном, вступил с ней
в любовный союз. Государыня Сомэ-доно просила святого монаха, настоятеля
храма Сигэдэра, соединиться с нею в раю... Люди бессильны противиться
любви. Бывает, что из-за любви они превращаются в демонов или в камни,
как та скала, что зовется "Тоской о муже"...[7] Случается, люди
вступают в союз с хищными зверями или скотами - таков удел,
предназначенный им из прошлых существований. Человек не властен одолеть
любовную страсть! - говорил государь, а мне казалось, будто он
обращается только ко мне одной, и у меня было такое чувство, словно я
разом обливаюсь и слезами, и потом...
Пиршество было скромным, вскоре все разошлись. Настоятель тоже
хотел уйти, но государь сказал:
- На дворе глубокая ночь, кругом тишина, самое подходящее время не
спеша поговорить о святом учении. - И задержал его у себя, но мне стало
почему-то невыразимо тяжело на душе, и я удалилась. О чем они говорили
после моего ухода - не знаю, я ушла к себе в комнату.
Было уже далеко за полночь, когда государь прислал за мной.
- Я сумел весьма искусно рассказать ему обо всем... - сказал он. -
Пожалуй, ни один отец, ни одна мать, как бы ни велика была их
родительская любовь, не заботятся о своем дитяти так ревностно, как я
забочусь о настоятеле... - И говоря это, он прослезился, а я, не находя
слов, молчала, только слезы хлынули неудержимым потоком.
- Ты слышала, как я говорил, что человек не в силах убежать от
судьбы... - ласковей, чем обычно, продолжал государь. - Я сказал
настоятелю: "Однажды мне довелось ненароком услышать нечто совсем
неожиданное... Возможно, вы испытываете неловкость, но разве мы не дали
клятву всегда и во всем полностью доверять друг другу? Нельзя допустить,
чтобы пострадала репутация священника столь высокого сана. Я убежден,
что привязанность к Нидзё - результат каких-то ваших деяний в прошлом
существовании, и потому ни в малой степени не питаю к вам враждебного
чувства... Нидзё в тягости с начала этого года. Недаром я видел тот
вещий сон - я сразу понял, что он приснился мне неспроста, и вплоть до
начала третьей луны ни разу не призывал ее, ибо всецело заботился о вас.
Да отвернутся от меня боги Исэ[8], Камо, Ива-Симидзу и другие
покровители нашей страны, если я сказал вам неправду! Поверьте, мое
уважение к вам нисколько не умалилось!" Услышав мои слова, настоятель
некоторое время молчал, а потом, смахнув слезы, которые старался от меня
скрыть, сказал: "В таком случае больше нет смысла от вас таиться... Со
скорбью вижу, что эта любовь - возмездие за грехи, совершенные в прошлой
жизни. Я не забуду ваше великодушие - не только в этом, но и в грядущем
существовании, сколько бы раз ни суждено мне было переродиться! Три года
я не в силах справиться с этой пагубной страстью. Я молился, читал
священные сутры, старался забыть, вырвать из сердца греховную страсть, а
сам все время помышлял только о Нидзё. В конце концов, отчаявшись, я
послал ей письмо с проклятием, но и тогда не смог освободиться от
наваждения... Потом я снова увидел Нидзё - это было похоже на вращение
колеса злого рока - и снова скорбел о собственном малодушии, ибо опять
горел в пламени грешных земных страстей... Из того, что вы только что
мне сказали, я понял, что Нидзё понесла от меня... Сомнения нет, я -
отец будущего ребенка... Позвольте же уступить мой сан настоятелю храма
Добра и Мира, вашему сыну, принцу Митихито, а я удалюсь в глухие горы,
затворюсь там, надену черную власяницу и буду жить, как отшельник.
Долгое время я пользовался вашими милостями, но на сей раз ваше теплое
участие столь велико, что и в грядущих существованиях я буду с
благодарностью и восторгом вспоминать о ваших благодеяниях". С этими
словами он в слезах удалился. Он так любит тебя, что поистине достоин
глубокого сострадания!