Страница: 9/11
На следующее утро я получила письмо от дайнагона Моросигэ
Китабатакэ. "Какие чувства пробудила в вас вчерашняя служба?" -
спрашивал он.
Я ответила:
"Под осенней луной
цикадам я внемлю уныло,
вспоминаю одно -
государя облик нетленный,
озаренный дивным сияньем..."
- - -
На следующий, шестнадцатый день опять была служба, возносили хвалу
Лотосовой сутре, творению будд Шакьямуни и Прабхутаратны[4] -
эти будды вместе восседают в едином венчике лотоса. Потом все по очереди
делали подношения в павильоне Прабхутаратны. С самого утра на церемонии
присутствовал прежний `император Го-Уда, поэтому всех посторонних
прогнали и со двора, и из храма. Мне было очень горько, что меня не
пустили, - как видно, посчитали черную рясу особенно неуместной, - но я
все же умудрилась остаться возле самого храма, стояла совсем близко, на
камнях водостока, и оттуда слушала службу. "Ах, если б я по-прежнему
служила при дворе..." - на какое-то время я даже пожалела о жизни в
миру, от которой сама бежала... Когда священник начал читать молитву за
упокой и счастье усопшего в потустороннем мире, я заплакала и, пока не
кончилась служба, продолжала лить слезы. Рядом со мной стоял какой-то
добрый с виду монах.
- Кто вы такая, что так скорбите? - спросил он. Я побоялась
бросить тень на память покойного государя откровенным ответом и ответила
только:
- Мои родители умерли, и траур по ним давно закончился, но сейчас
они вспомнились мне особенно живо, оттого я и плачу... - И сказав так,
тотчас же ушла.
Прежний император Го-Уда тем же вечером отбыл; опять опустел,
обезлюдел дворец Фусими, все кругом, казалось, дышит печалью. Мне не
хотелось никуда уходить, и я по-прежнему некоторое время жила неподалеку
от усадьбы Фусими.
Прежний министр Митимото Кога доводился мне двоюродным братом, и
мы изредка обменивались письмами. В ответ на мое послание он написал
мне:
"Навевают печаль
и осенние виды столицы -
сколько грустных ночей
провели вы в горах Фусими,
предрассветной луной любуясь?.."
