Страница: 13/16
День 6-й. Отправившись от того места, где бакен, причаливаем к Нанива и
входим в дельту реки. Все путники., даже старухи и старики, сложив ладони у
лба[67], так радуются - больше некуда. Преклонных лет дама с
острова Авадзи, что страдала морской болезнью, радуется, говоря: "Близко уже
столица!" Подняв голову от корабельного днища, она произносит:
Унынием объятые,
Хотели мы скорей
В лагуну Нанива!
И вот, раздвинув веслами тростник,
Пришел в нее корабль.
Все изумились, потому что произнесла это дама, от которой никак не
ожидали. Среди других и старший корабля, сам чувствовавший себя плохо, в
крайнем восхищении сказал:
- Как непохоже, что вы были измучены морской болезнью!
День 7-й. Сегодня корабль углубился в дельту реки, и, пока поднимался
на веслах по течению, река все мелела, и мы совсем замучились. Подниматься
.кораблю очень трудно. Между тем старший корабля, будучи от природы
человеком неотесанным, с такими вещами, как стихи, не был знаком совершенно.
Однако же, восхищенный стихами почтенной дамы с Авадзи или же ободренный
приближением к столице, с трудом сочинил неуклюжие стихи. Вот эти стихи:
Вот пришли,
Поднимаемся вверх по реке,
Но мелеет вода на пути.
И корабль, и я сам -
Мы измучены оба сегодня!
Это он, должно быть, из-за болезни так сочинил. Одним стихотворением он
не довольствуется, и вот еще одно:
Он оттого расстроился -
Корабль, который так был рад опешить,
Что обмельчала
Душа воды,
Когда меня узрела.
А это стихотворение наш старший произнес, не в силах, должно быть,
сдержать радость приближения к столице. "И все-таки,- сетует он,- получилось
хуже, чем стихотворение почтенной дамы с Авадзи. Жаль. Лучше бы мне
молчать". Между тем наступила ночь, все уснули.
День 8-й. По реке подниматься по-прежнему трудно; остановились
поблизости от места по названию Придворный выпас Торикаи[68].
Сегодня вечером у старшего на корабле поднялась обычная его боль, и он очень
страдал. Один человек принес рыбы свежего улова. Ответное дарение сделали
рисом. Мужчины украдкой переговариваются: "Никак, "выуживают по луфарю на
рисинку[69]". Такие обмены уже случались в разных
местах. А сегодня рыбы не употребляем: начинаем поститься.
День 9-й. В нетерпении еще до рассвета принялись тянуть корабль вверх
по реке бечевой, но только воды в реке нет, и мы еле-еле тащимся. Между тем
достигаем места под названием Развилок, что у пристани Вада[70].
Нищие просят рису, рыбы и других припасов. Подаем. Пока тянем так вверх по
течению свой корабль, проходим мимо монастыря Нагиса. Этот монастырь, если
вспомнить старину, был интересным местом. Сзади, на холме, сосновые деревья,
а во внутреннем дворике распустились цветы слив. Люди здесь рассказывают:
"Это - место, которое в старину слыло знаменитым": "Это как раз то место,
где покойный ныне тюдзе[71] Аривара-но Нарихира, сопровождая ныне
уже тоже покойного принца Корэтака[72], сложил такие стихи:
Если б вишни
Совсем не цвели
В этом мире,
Было б сердцу спокойно
С приходом весны".
Теперь же один из тех, кто побывал здесь сегодня, сложил такие стихи,
подобающие этому месту:
Хоть сосны здешние
Стоят тысячелетья,
В них издревле
Шум ветра
Остается неизменным.
А еще один сложил так:
У этого приюта
Слив цветы
Любил владелец, здесь окончивший свой век.
Они благоухают и теперь
Все тем же, прежним ароматом...
Обмениваясь стихами, мы поднимаемся по течению и радуемся приближению к
столице.
Ни у кого из тех, кто едет теперь в столицу, в пору нашего отъезда из
нее не было детей. Там, в провинции, у некоторых родились дети. Когда
корабль останавливается, все они с детьми на руках сходят на берег. Видя
это, мать того, прежнего ребенка, не в силах сдержать свою скорбь,
произносит сквозь слезы:
Кто детей не имел,
Тот домой возвратится с ребенком.
У меня же не стало
Той, что прежде со мною была...
Без нее приезжаю - о горе!
Каково же отцу это слышать! Только ведь и слова такие, и стихи
произносят отнюдь не потому, что так нравится. Говорят, что и в китайской
земле, и у нас это делают тогда, когда нет сил сдержать свои переживания.
Сегодня вечером останавливаемся в месте по названию Удоно.
