Страница: 14/16
День 10-й. Случилась помеха, и мы не поднимаемся.
День 11-й. Дождь немного пошел и перестал. Все так же поднимаясь по
течению, мы увидели, что на восток от нас лежат горы. Спрашиваем у людей, и
нам говорят: "То храм Яхата"[73]. Услышав это, все радуются и
возносят молитвы.
Виден мост Ямадзаки[74]. Радости нашей нет пределов. Здесь, в
окрестностях храма Соодзи[75], ненадолго останавливаем
корабль и держим совет о разных вещах. По берегу, возле этого храма, много
ив. Один человек, глядя, как эти ивы отражаются на дне реки, сложил стихи:
Видно мне -
Будто ткется узор
Набегающей рябью
По зеленой основе
В воде отразившихся ив!
День 12-й. Стоим в Ямадзаки.
День 13-й. Все еще в Ямадзаки.
День 14-й. Идет дождь. Сегодня посылаем в столицу за повозками.
День 15-й. Сегодня притащили повозки. От корабельной неустроенности
переезжаем с корабля в дом к одному человеку. В доме у этого человека нам
как будто рады, постоянно угощают. При взгляде на этого хозяина и на то, как
хороши угощения, приходят дурные мысли[76]. Всячески
отдариваемся. Манеры владельцев дома приятны и учтивы.
День 16-й. Сегодня вечером едем в столицу. Взглянув мимоходом, мы
видим, что и изображения шкатулок на лавочках Ямадзаки, и форма огромных
крючков перед лавками на излучине реки нисколько не изменилась. Но ведь
говорят же: "Не понять привязанностей торгаша"[77].
И вот, когда мы ехали в столицу, то в Симасака один человек устроил нам
угощение. Вряд ли это непременно нужно было делать. Однако теперь, когда мы
приезжаем домой, люди и стали такими, в отличие от того времени, когда мы
отправлялись в путь[78]. Отдарили и этого.
Мы решили, что в столицу въедем, когда наступит ночь, поэтому и не
спешим. Тем временем всходит луна. Через реку Кацура (Багряник)
переправляемся при лунном свете. Люди говорят: "Эта река - не то что Асука
(А Завтра?): у нее ведь не изменились совсем пучины и стремнины"[79]. А один человек слагает стихи:
На дне реки Багряника,
Растущего
На той луне извечно-дальней,
Не изменилось
Отражение луны[80].
Другой человек произнес:
Реку Багряника,
Которая была далекой,
Как облака на небе,
Переплываем,
Увлажняя рукава.
А еще один человек произнес:
Хоть не впадает
В сердце мне
Река Багряника,-
В нем для реки
Достало б глубины.
С избытком радуемся столице, вот и стихов получается избыток.
Наступила глубокая ночь, поэтому вокруг ничего не видно. Радуемся, что
вступили в столицу. Когда мы, добравшись до дома, въехали в ворота, от луны
сделалось светло и стало очень хорошо видно. Все разрушено и поломано -
невозможно сказать как,- даже больше того, что мы слышали. Сердце человека,
которому было поручено присматривать за домом, тоже находилось в запустении.
Он сам просил поручить ему присмотр, потому что у нас с ним как бы один
особняк, только разделенный изгородью. И все же после каждого известия ему
постоянно посылали подарки. Правда, нынешним вечером "о таких вещах громко
говорить не полагается. И хотя хозяин выгладит очень огорченным, он намерен
выказать благодарность.
Есть здесь углубление наподобие пруда - место, заполненное водой. Рядом
даже была сосна. За эти пять или шесть лет половины ее не стало, будто
прошла целая тысяча лет. Сюда же примешались и совсем новые побеги. По
большей части все запущено, поэтому люди говорят: "Да, печально!" Не
обходится без воспоминаний, а среди самых милых воспоминаний - девочка,
родившаяся в этом доме. Ах, как это горько, что она не вернулась вместе со
всеми! Спутники все шумят, созывая детей. От всего этого горечь становится
еще нестерпимее, и вот для человека, который понимает это состояние,
потихоньку звучат стихи:
Она здесь родилась,
Но не вернулась с нами.
Как горько
Видеть сосенки
У дома![81]
Но и этого, видимо, было мало, и следом за ними послышалось:
Когда бы можно было
Ненаглядной
Тысячелетье любоваться, как сосной,-
Вдали от дома
Не было бы горечи разлуки.
Конечно, много есть незабываемого, вызывающего сожаления, да всего не
передать. Так или иначе, порвать бы все это поскорее!
